Я убежден, что время скучных научных трактатов уходит. Нет, это вовсе не значит, что научная юридическая литература совсем сойдет на нет, но если целью автора является исследование явлений, пребывающих в постоянном развитии, было бы неверно использовать для подобных очерков сухой академический язык.
Благо, в сфере киберправа (интернет-права, компьютерного права, виртуального права и т.д.) существует достаточно небольшое количество классических научных изысканий, что позволяет без зазрения совести писать про Интернет и информационную безопасность в публицистическом стиле, не уменьшая тем самым важности или весомости самого исследования.
Имея за плечами опыт сопровождения крупных Интернет-проектов, я стал одержим идеей развить инновационное направление в юриспруденции и обратить внимание профессиональных юридических кругов на проблемы, которые существуют в киберпространстве. Современный юрист, юрист нового поколения, должен осознать, что в деятельности крупного и среднего бизнеса неизменно все большее значение будет приобретать Интернет и программное обеспечение. А это значит, что киберправо станет (и уже становится!) одним из наиболее активно развивающихся направлений юридической деятельности.
Руководствуясь желанием заинтересовать читателя, показать ему силу информационного оборота, осуществляемого через Интернет и, конечно же, обратить его внимание на проблематику регулирования киберотношений, в данном цикле статей мы решили рассказать о самых дальних уголках киберпространства, «примерив» на них как отечественные правовые нормы, так и право зарубежных государств. Тут сразу же отмечу, что говоря о дальних уголках, я имею в виду, в первую очередь, сферы, частично или полностью скрытые от государственного регулирования в силу своей инновационной природы (к примеру, криптовалюты), или же в силу сугубо технических особенностей реализации (к примеру, «луковая» маршрутизация).
Однако, целиком очевидно, что невозможно исследовать что-либо, не заложив теоретические основы, необходимые для перехода к частным вопросам. Именно поэтому теоретико-правовые аспекты и станут предметом первой статьи из цикла “CYBERПPABO”.
Итак, что же из себя представляет киберправо, является ли справедливым употребление данного термина и какое значение он несет?
В английском языке префикс “cyber” используется для того, чтоб подчеркнуть отношение того или иного явления к компьютерным сетям, виртуальной реальности, информационному обществу. Именно в английском языке мы видим наиболее широкое употребление слов с указанным элементом. Так, различные англоязычные источники активно оперируют такими терминами, как cybercrime, cyber-attack, cyberspace, cyberpunk и т.д. В украинском и русском языках подобные лексические конструкции встречаются реже, однако, некоторые слова все же успешно прижились и в восточной Европе. К примеру, понятие «киберпреступность» (кіберзлочинність – укр.) используется не только в бытовой речи, но и на уровне официальных отчетов органов внутренних дел, вирусных аналитиков, консультантов в сфере информационной безопасности и т.д. Приводя примеры активно применяемых киберслов я не могу не вспомнить популярный жанр научной фантастики «киберпанк», в котором творят не только западные, но и отечественные писатели.
В юридической науке было много попыток терминологически определить некую совокупность правовых норм, которая регулирует отношения, связанные с компьютерными сетями. Исследователи писали и об интернет-праве, и о компьютерном, коммуникационном, виртуальном праве, и даже пытались выдумать некую «правовую информатику». Учитывая молодость исследуемой темы, не удивительно, что отсутствие четких доктринальных ориентиров приводит к терминологической фривольности.
Предлагая термин «киберправо», я, в первую очередь, преследовал цель избежать необдуманной узости его содержания. К примеру, более популярный нынче вариант «интернет-право» терминологически ограничивает исследователя лишь правовым регулированием сферы информационного обмена через сетевые протоколы, тогда как вне внимания ученого зачастую остаются (или должны остаться, исходя из содержания выбранного термина) важные вопросы криптографии, киберпреступности, криптовалют, «серого» и «черного» программного обеспечения, анонимных сетей, кибервойн и прочего.
Кроме того, далеко не все правоотношения, интересующие исследователя напрямую связаны с Интернетом. К примеру, проблема несанкционированного сбора метаданных о пользователях крупными производителями компьютерной техники сама по себе возникает не на стадии информационного обмена между устройством конечного пользователя и серверами производителя (объект исследования Интернет-права, исходя из семантики данного термина), а на стадии программирования операционной системы устройства, функциональность которой позволяет осуществлять подобный сбор данных.
Киберправу же интересны и вопросы информационного обмена, и вопросы разработки программного обеспечения, и вопросы функционирования Интернет-ресурсов. Другими словами, киберправо, как отрасль юридической науки, претендует на то, чтоб исследовать все правовые отношения, которые существуют в неразрывной связи с компьютерной техникой и/или виртуальным пространством.
Помимо отрасли юридической науки, киберправо следует рассматривать и как элемент глобальной правовой системы, выступающий комплексным институтом, который включает правовые нормы чуть ли не всех основных отраслей права, однако регулирует относительно обособленные правоотношения.
Ближе всего по предмету своего регулирования киберправо, конечно же, стоит к праву информационному, однако, очевидно, не может быть признано исключительно его структурным элементом (институтом). В отличие от информационного права, киберправо регулирует не любой информационный обмен и не в любых информационных сетях, ограничиваясь только киберпространством. Кроме того, вне регулирования информационного права остаются вопросы, не связанные с информацией, как прямым или опосредованным объектом правоотношений, тогда как киберправо регулирует и другие типы правоотношений, о чем я более детально напишу позже.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что для признания тех или иных отношений относящимися к предметной сфере киберправа достаточно, чтоб они возникали, существовали, менялись или прекращались в неразрывной связи с киберпространством или же в связи с созданием и функционированием программного/аппаратного обеспечения.
Вышеприведенным тезисом объясняется комплексный характер киберправа. Для примера рассмотрим один из феноменов киберпространства и отношения, которые возникали вокруг него.
В 2007 году на просторах рунета началось распространение рекламных электронных писем с призывами поучаствовать в некоем проекте NewPro, который являлся ничем иным, кроме как финансовой пирамидой. В отличие от стандартных «схем Понци» проект NewPro отличался высоким уровнем юридической продуманности и в основе участия «вкладчиков» находилось не просто инвестирование в пузырь, а распространение элементов специального программного обеспечения – программы с одноименным названием NewPro. Участники проекта вкладывали средства в приобретение последующих иерархически выстроенных «версий» программы (от первой до седьмой), самостоятельно распространяя рекламные письма с призывами присоединиться к схеме. При этом, получить право на приобретение последующей «версии» участник мог только реализовав определенное количество образцов программ. Таким образом обеспечивалась ликвидность пирамиды и постоянное расширение круга участников.
В основе описанной схемы лежат исключительно инновационные технологии и принципы сетевого маркетинга. Несомненно, проект NewPro является одним из феноменов киберпространства и комплекс отношений, связанных с его созданием и участием в нем, представляет исключительный интерес киберправа.
В тоже время, разобрав указанный феномен на отдельные группы правоотношений, мы увидим, что каждая из таких групп в отдельности относится к предмету «классических» отраслей права.
К примеру, создание самой компьютерной программы NewPro, как результата творческой деятельности разработчика, породило гражданско- правовые отношения (в части охраны прав интеллектуальной собственности). В ходе приобретения новых «версий» программы участниками между ними заключались гражданско-правовые сделки на приобретение программного обеспечения с заданной функциональностью. Поскольку участники пирамиды являлись гражданами разных стран, соответствующие правоотношения были усложнены международно-правовым элементом, а потому зачастую выступали не просто гражданскими, а международно-правовыми частными. Гражданско- правовые отношения возникали и при защите имущественных прав «вкладчиков», которые в результате функционирования пирамиды понесли убытки.
К сфере регулирования информационного права, как самостоятельной отрасли права, очевидно, относятся вопросы ответственности участников и организаторов пирамиды за массовое распространение рекламных сообщений без согласия на то получателей (иными словами – спам).
В комплексе правоотношений, порождаемых исследуемым феноменом в киберпространстве, прослеживается и уголовно-правовая составляющая, поскольку действия организаторов схемы NewPro по своим объективным признакам схожи с мошенничеством, хотя уголовно-правовой риск был сильно минимизирован путем предупреждения потенциальных участников о возможности полной потери вложенных средств, которое содержалось в рекламных рассылках. Вслед за мошенничеством напрашивается квалификация и других сопряженных преступлений (отмывание денег, уклонение от уплаты налогов, мошенничество с финансовыми ресурсами).
Кроме вышеуказанных групп правоотношений возникали и банковско- правовые отношения (в части регулирования использования участниками и организаторами электронных платежных систем и электронных денег) и, конечно же, налоговые отношения (в части обязанности задекларировать, удержать и уплатить налоги с доходов, полученных физическими лицами благодаря функционированию схемы).
Итак, комплекс взаимосвязанных и относительно обособленных правоотношений, включающий все вышеперечисленные группы, является предметом регулирования киберправа, как комплексного межотраслевого института. Данный тезис не меняет первоначальной юридической природы отдельно взятых отношений, но помогает понять их специфику, которая заключается в неразрывной связи с киберпространством.
Глубоко разобраться в специфике функционирования подобных пирамид и других феноменов киберпространства невозможно без специальных знаний, которые достаточно часто выходят за рамки юридических. Зачастую, представитель юридической специальности или же правовед-ученый, имеющие дело с подобными явлениями, должен понимать общие принципы функционирования программного обеспечения, информационных сетей, особенности организации движения средств в сети и т.д. По аналогии с юристом, который научно разрабатывает проблемы градостроительной деятельности, юрист, занимающийся киберправом просто обязан владеть соответствующей специальной терминологией.
Вышеуказанные утверждения ставят определённые требования к науке киберправа и рамкам разрабатываемой нею системы знаний.
Возвращаясь к вопросу отношений, которые являются предметом регулирования киберправа, следует выделить их основные черты:
- Во-первых, правоотношения, входящие в предмет регулирования киберправа, возникают, видоизменяются и прекращаются в связи с использованием (созданием, разработкой) программного и/или аппаратного обеспечения, либо существуют в рамках киберпространства;
- Во-вторых, для предмета киберправа характерной чертой является интернациональность в том ее смысле, что киберпространство лишь условно отображает государственные границы и различные правовые режимы. Данная черта становится причиной правовых коллизий, повсеместно возникающих при вступлении в правоотношения при помощи всемирной сети. Иначе мы можем сказать, что киберправо в рамках своего предмета имеет значительное количество отношений, усложненных иностранными элементами;
- В-третьих, для отношений, входящих в предмет киберправа, характерна комплексность, поскольку киберправом объединены как отношения публичной сферы, так и частной.
- Четвертым и последним из основных признаков предмета киберправа является его постоянное расширение. В отличие от традиционных правовых институтов, в рамках которых объем регулируемых отношений не претерпел излишнего изменения за последние несколько десятков лет, предмет регулирования киберправа расширяется каждый день. Можно сказать, что киберправо — это живая реакция государства и общества на инновации.
Итак, заложив некоторые теоретические основы, необходимо переходить к деталям. Следя за циклом наших статей Вы сможете ознакомиться с проблематикой регулирования современного киберпространства на конкретных примерах, а также вместе с нами сделать выводы о тенденциях развития глобальной паутины.
Автор: Богданович Антон
ЮК Jurimex
Создано в рамках проекта BITLEX (bitlex.com.ua)